Кто была Тэффи — и почему её хочется знать

Надежда Александровна Лохвицкая (позже — Бучинская по первому браку) родилась в Санкт-Петербурге (по метрическим записям — 26 апреля / 8 мая 1872 года) и была крещена 11 (24) мая. Иногда она сама «убавляла» себе годы, меняла дату рождения — настолько любила играть с образами и легендой своего «Я».

Отец её, Александр Владимирович Лохвицкий, был адвокатом, преподавателем, издателем — человек из интеллигентной среды. В семье было несколько талантливых детей: Тэффи — не единственная, у неё были сестры, в том числе Мирра Лохвицкая — поэтесса. Семья была литературно настроена, книги и стихи были частью домашнего уклада.

Училась Надежда в Литейной женской гимназии и окончила её в 1890 году. 

Но её путь к литературе не лежал по прямому маршруту.

Семья, браки, дети и дороги, которые не пошли

Первый брак Надежды заключился с Владиславом Бучинским. С ним у неё родились дети: Валерия (1892), Янек (1893) и Елена (1894)  Однако семейная жизнь не сложилась — брак распался, и Тэффи возвращается в Санкт-Петербург, чтобы начать литературную деятельность уже как одинокая женщина. 

Жизнь после развода была не из лёгких. По свидетельствам, Тэффи часто испытывала материальные трудности и вынуждена была много работать: писать статьи, фельетоны, рассказы, сотрудничать с журналами, поддерживать литературные связи. 

Во время Первой мировой войны Тэффи работала как сестра милосердия. 

После революции 1917 она сначала остаётся в России некоторое время, участвует в литературной жизни, работает в газетах, но события развиваются слишком быстро. Наконец осенью 1919 она уезжает из России — через Киев, Одессу, Новороссийск, Константинополь — и в конце концов оказывается в Париже.

В эмиграции Тэффи найдёт второй «фактический» брак с Павлом Андреевичем Тикстоном — промышленником, банкиром.  Однако официального брака, кажется, не было, скорее — совместное проживание. 

Дети Тэффи тоже прошли тяжёлую судьбу. Особенно Янек: по некоторым источникам, он был арестован в СССР в 1937 году и осуждён на 10 лет лагерей. 

Свою последнюю часть жизни Тэффи провела в Париже, где скончалась 6 октября 1952 года. Похоронена на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа рядом с Иваном Буниным.

Литературный путь: от смеха — к меланхолии, от газет — к портретам

Когда Тэффи выходит на литературную сцену, она делает это не как «поэтесса-звезда», но как наблюдатель, иронизатор, лёгкий сатирик. Её имя “Тэффи” — псевдоним, в который она вложила юмор, мистификацию и желание «прятаться за игру».  В автобиографическом очерке «Псевдоним» она говорит, что не хотела брать мужское имя (как делали некоторые женщины-писательницы), но искала что-то «ни то ни сё», что могло бы стать знаком. Игра с именем стала частью её литературного «я». 

Она дебютировала около 1901 года стихотворением, опубликованным в журнале «Север».  Но поэзия была скорее дверью: вскоре она переключилась на рассказы, юмористические миниатюры, фельетоны. В 1910 году выходит её сборник «Семь огней», а тот же год — первый том «Юмористических рассказов». 

В последние дореволюционные годы Тэффи активно сотрудничает с сатирическими и художественными изданиями: «Сатирикон», «Новый Сатирикон», «Речь», «Биржевые новости».  Её юмор — не лёгкий фарс, а тончайшая метка: она ловит нюансы социальной мелочовки, абсурды домашней жизни, женские страсти и человеческую жалость.

Когда революция и Гражданская война ломают привычные формы, в её прозе появляется тоска, ностальгия, боль расставания с Родиной. Уже книги эмиграции несут в себе не столько комическое, сколько печальное звучание. Например, сборники «Так жили», «Ведьма», «О нежности», «Все о любви» — это не развлекательные миниатюры, а проникнутые воспоминания, меланхолия, гибридный жанр между рассказыванием и портретом. 

Тэффи также писала мемуарные очерки — о людях, которых знала лично: Распутин, Ленин, Керенский, Мережковский, Куприн, Сологуб и другие.  В её воспоминаниях эти фигуры предстают не как исторические герои, а как живые личности с причудами, страхами и слабостями. 

Когда её просили охарактеризовать Ленина, она писала о нём с пронзительной холодностью: скупо, без пафоса, как наблюдатель, который видел в нём не миф, а человека. 

Курьёзы, забавные штрихи и «игры Тэффи»

  • Она любила шутки и мистификации даже в биографии: менять возраст, объявлять публике, что её псевдоним — просто «имя какого-то дурака», забавно и легко. 

  • Один из курьёзов: в детстве она отправилась к Льву Толстому, чтобы попросить изменить судьбу Андрея Болконского (героя «Войны и мира»). Но, когда встретила Толстого, так застеснялась, что лишь протянула ему фотографию для автографа. 

  • В быту её часто называли рассеянной: забывала мелочи, могла расплескать чай, перелистывать бумаги не там, где надо. 

  • Любила кошек — как почти всё в её доме. 

  • В эмиграции, когда суровые годы настали, она продолжала, несмотря на болезни, писать, выступать, поддерживать салонную жизнь. И не жаловаться — это было лицом, которое она сама себе не позволяла уронить. 

  • В СССР публикации Тэффи начались лишь в 1966 году — через почти два десятка лет после её смерти. 

  • Любопытно: имя «Тэффи» было настолько любимым, что даже называли конфеты и духи «Тэффи». 

Отзывы, друзья, недруги — её круг

Поклонники и друзья:

  • Георгий Иванов сказал, что Тэффи — «неповторимое явление русской литературы… которой через сто лет будут удивляться».

  • В разных литературных кругах её знали и уважали: Куприн, Сологуб, Мережковский ценили её тонкое ощущение человеческого, её жесткую иронию.Михаил Осоргин, современник, характеризовал её как «одного из самых умных и зрячих писателей» своего времени. 

  • С её юмористической прозой читатели обращались как к лекарству: рассказы Тэффи часто читают и перечитывают — отзывы о «Юмористических рассказах» показывают высокий рейтинг и эмоциональную связь с текстами. 

Критики и недруги:

  • В поэзии её критиковали: Валерий Брюсов, например, считал её стихи излишне «литературными» и порой слишком искусственными.

  • Литературная энциклопедия советского периода иногда оценивала её творчество довольно сухо, говоря, что в ранней части её поэзии преобладают культ любви, символика и восточные мотивы, без чёткой социальной позиции. 

  • В эмиграции время от времени звучали претензии, что Тэффи «слишком» по-российски тоскует, что её комическая сторона уходит, что она слишком много воспоминаний, и меньше новаторства. Но критика эта мягкая — сложнее было жить и писать в изгнании.

Почему Тэффи — не просто шутка, а глубокий голос эпохи

Тэффи — это не просто юмористка, не просто «женщина-смеха». В её текстах смех никогда не «чистый». Он переплетён с грустью, ностальгией, чувством утраты. В её литературе повседневность — не банальность, а место трагедии и иронии.

Она рассказывала о «маленьком человеке» — кухарке, чиновнике, женщине дома, людях, чьи жизни кажутся незаметными. Её герой — не бунтовщик, не идеолог, а тот, кто терпит, шутит, любит, обманывает себя и других — и всё это в жалкой, прекрасной природе бытия.

Её судьба — сама как роман: из России в изгнание, из юмора в печаль, из женской игры — в серьёзный голос. Когда читаешь Тэффи после столетия — ты слышишь в ней не музейного «класику», а человека, который смеялся и плакал над своей и чужой жизнью — а это, пожалуй, самое живое, что может быть в литературе.

Три вещи, которые must read прямо сегодня:

1. «История одного человека» (1909)
Почему must read:
Это не весёлый анекдот, а трагикомический рассказ о маленьком чиновнике, которого судьба медленно, но неотвратимо ломает. Тэффи здесь работает как рентген: показывает, как общество выжимает человека, ирония — тонкая, без фарса, и потому особенно больно. Сегодня читается как комментарий к любой системе, где человек — винтик.

2. «Демон» (1918)
Почему must read:
Фантастический рассказ, в котором на героя «садится» демон — ироничный, бытовой, не страшный, но мучительный. Тэффи пишет о внутреннем раздвоении, о борьбе человека с самим собой и с «чужим голосом внутри». Это про современный невроз, про бесконечное внутреннее радио, которое мешает жить.

3. «Жизнь и воротник» (1926)
Почему must read:
Эмигрантская проза Тэффи — это дневник России, которая ушла, и жизни, которая продолжается «на чемоданах». Книга о том, как мы ищем в чужом мире привычные мелочи (тот самый воротник), и как они заменяют нам утраченную родину. Для современного читателя — болезненно актуально: тема эмиграции, сохранения идентичности, иронии как последнего оружия против тоски.